Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, —
говорит, — это, Осип, нехороший
хозяин. Ты,
говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог
с ним! я человек простой».
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как
хозяин со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать
с другой стороны сарая
с племянником, маленьким сыном
хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом
говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а то смотри», и скоро сам захрапел, и всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Чичиков, чинясь, проходил в дверь боком, чтоб дать и
хозяину пройти
с ним вместе; но это было напрасно:
хозяин бы не прошел, да его уж и не было. Слышно было только, как раздавались его речи по двору: «Да что ж Фома Большой? Зачем он до сих пор не здесь? Ротозей Емельян, беги к повару-телепню, чтобы потрошил поскорей осетра. Молоки, икру, потроха и лещей в уху, а карасей — в соус. Да раки, раки! Ротозей Фома Меньшой, где же раки? раки,
говорю, раки?!» И долго раздавалися всё — раки да раки.
Не тут-то было:
хозяин, не
говоря ни слова, положил ему на тарелку хребтовую часть теленка, жаренного на вертеле, лучшую часть, какая ни была,
с почками, да и какого теленка!
На остальных же, бывших в распивочной, не исключая и
хозяина, чиновник смотрел как-то привычно и даже со скукой, а вместе
с тем и
с оттенком некоторого высокомерного пренебрежения, как бы на людей низшего положения и развития,
с которыми нечего ему
говорить.
На ниве, зыблемый погодой, Колосок,
Увидя за стеклом в теплице
И в неге, и в добре взлелеянный цветок,
Меж тем, как он и мошек веренице,
И бурям, и жарам, и холоду открыт,
Хозяину с досадой
говорит:
«За что́ вы, люди, так всегда несправедливы,
Что кто умеет ваш утешить вкус иль глаз,
Тому ни в чём отказа нет у вас,
А кто полезен вам, к тому вы нерадивы?
Знакомый помощник частного пристава жаловался мне: «Война только что началась, а уж
говорят о воровстве: сейчас задержали человека, который уверял публику, что ломают дом
с разрешения начальства за то, что
хозяин дома, интендант, сорок тысяч солдатских сапог украл и немцам продал».
— Ты — про это дело? — ‹сказал› Дронов, входя, и вздохнул, садясь рядом
с хозяином, потирая лоб. — Дельце это — заноза его, — сказал он, тыкая пальцем в плечо Тагильского, а тот
говорил...
А, по совести
говорю, знаю я, что работники лучше меня и что нечестно я
с ними живу, как все
хозяева.
— Эх, — вздохнул Тагильский и стал рассказывать о красотах Урала даже
с некоторым жаром. Нечто поддразнивающее исчезло в его словах и в тоне, но Самгин настороженно ожидал, что оно снова явится. Гость раздражал и утомлял обилием слов. Все, что он
говорил, воспринималось
хозяином как фальшивое и как предисловие к чему-то более важному. Вдруг встал вопрос...
Хозяин квартиры в бархатной куртке,
с красивым, но мало подвижным лицом, воинственно встряхивая головой, положив одну руку на стол, другою забрасывая за ухо прядь длинных волос,
говорил...
— Это личный вопрос тысяч, — добавил он, дергая правым плечом, а затем вскочил и, опираясь обеими руками на стол, наклонясь к Самгину, стал
говорить вполголоса, как бы сообщая тайну: — Тысячи интеллигентов схвачены за горло необходимостью быстро решить именно это:
с хозяевами или
с рабочими?
Если нужно было постращать дворника, управляющего домом, даже самого
хозяина, он стращал всегда барином: «Вот постой, я скажу барину, —
говорил он
с угрозой, — будет ужо тебе!» Сильнее авторитета он и не подозревал на свете.
—
С квартиры гонят; вообразите — надо съезжать: ломки, возни… подумать страшно! Ведь восемь лет жил на квартире. Сыграл со мной штуку
хозяин: «Съезжайте,
говорит, поскорее».
— Ну,
хозяин, смотри же, замечай и, чуть что неисправно, не давай потачки бабушке. Вот садик-то, что у окошек, я, видишь, недавно разбила, —
говорила она, проходя чрез цветник и направляясь к двору. — Верочка
с Марфенькой тут у меня всё на глазах играют, роются в песке. На няньку надеяться нельзя: я и вижу из окошка, что они делают. Вот подрастут, цветов не надо покупать: свои есть.
— C'est ça. [Да, конечно (франц.).] Тем лучше. Il semble qu'il est bête, ce gentilhomme. [Он, кажется, глуп, этот дворянин (франц.).] Cher enfant, ради Христа, не
говори Анне Андреевне, что я здесь всего боюсь; я все здесь похвалил
с первого шагу, и
хозяина похвалил. Послушай, ты знаешь историю о фон Зоне — помнишь?
С князем он был на дружеской ноге: они часто вместе и заодно играли; но князь даже вздрогнул, завидев его, я заметил это
с своего места: этот мальчик был всюду как у себя дома,
говорил громко и весело, не стесняясь ничем и все, что на ум придет, и, уж разумеется, ему и в голову не могло прийти, что наш
хозяин так дрожит перед своим важным гостем за свое общество.
Между тем ночь сошла быстро и незаметно. Мы вошли в гостиную, маленькую, бедно убранную,
с портретами королевы Виктории и принца Альберта в парадном костюме ордена Подвязки. Тут же был и портрет
хозяина: я узнал таким образом, который настоящий: это — небритый, в рубашке и переднике;
говорил в нос, топал, ходя, так, как будто хотел продавить пол. Едва мы уселись около круглого стола, как вбежал
хозяин и объявил, что г-н Бен желает нас видеть.
Поговорив немного
с хозяином и помолчав
с хозяйкой, мы объявили, что хотим гулять. Сейчас явилась опять толпа проводников и другая
с верховыми лошадьми. На одной площадке, под большим деревом, мы видели много этих лошадей. Трое или четверо наших сели на лошадей и скрылись
с проводниками.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед
с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости
хозяина своего мало перебивали, но все же
говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Гость
говорил, очевидно увлекаясь своим красноречием, все более и более возвышая голос и насмешливо поглядывая на
хозяина; но ему не удалось докончить: Иван вдруг схватил со стола стакан и
с размаху пустил в оратора.
Так
говорила надпись; но Иван Захарыч Сторешников умер еще в 1837 году, и
с той поры
хозяин дома был сын его, Михаил Иванович, — так
говорили документы.
— «Да везде, где тепло и хорошо, —
говорит старшая сестра: — на лето, когда здесь много работы и хорошо, приезжает сюда множество всяких гостей
с юга; мы были в доме, где вся компания из одних вас; но множество домов построено для гостей, в других и разноплеменные гости и
хозяева поселяются вместе, кому как нравится, такую компанию и выбирает.
«Комедии» — любимое развлечение Струнникова, ради которого, собственно
говоря, он и прикармливает Корнеича. Собеседники удаляются в кабинет; Федор Васильич усаживается в покойное кресло; Корнеич становится против него в позитуру. Обязанность его заключается в том, чтоб отвечать на вопросы, предлагаемые гостеприимным
хозяином. Собеседования эти повторяются изо дня в день в одних и тех же формах,
с одним и тем же содержанием, но незаметно, чтобы частое их повторение прискучило участникам.
— Заждались мы тебя! —
говорят хозяева, приветствуя ее приезд, — слува молвить без тебя не
с кем, даже хозяйство через пень колоду пошло!
— Об том-то я и
говорю. Коли
с расчетом
хозяин живет —
с деньгами будет, а без расчета — никогда из нужды не выйдет.
Но зато, как только выпадет первый вёдреный день, работа закипает не на шутку. Разворачиваются почерневшие валы и копны; просушиваются намокшие снопы ржи. Ни пощады, ни льготы — никому. Ежели и двойную работу мужик сработал, все-таки, покуда не зашло солнышко, барин
с поля не спустит. Одну работу кончил — марш на другую! На то он и образцовый
хозяин, чтоб про него
говорили...
В непродолжительном времени об Иване Федоровиче везде пошли речи как о великом
хозяине. Тетушка не могла нарадоваться своим племянником и никогда не упускала случая им похвастаться. В один день, — это было уже по окончании жатвы, и именно в конце июля, — Василиса Кашпоровна, взявши Ивана Федоровича
с таинственным видом за руку, сказала, что она теперь хочет
поговорить с ним о деле, которое
с давних пор уже ее занимает.
От думы они поехали на Соборную площадь, а потом на главную Московскую улицу. Летом здесь стояла непролазная грязь, как и на главных улицах, не
говоря уже о предместьях, как Теребиловка, Дрекольная, Ерзовка и Сибирка. Миновали зеленый кафедральный собор, старый гостиный двор и остановились у какого-то двухэтажного каменного дома.
Хозяином оказался Голяшкин. Он каждого гостя встречал внизу, подхватывал под руку, поднимал наверх и передавал
с рук на руки жене, испитой болезненной женщине
с испуганным лицом.
Виахты, на реке Виахту, соединяющей озеро
с морем и в этом отношении напоминающей Неву.
Говорят, что в озере ловятся сиги и осетры. Жителей 17: 9 м. и 8 ж.
Хозяев 7.
Не знаю, как тебе высказать всю мою признательность за твою дружбу к моим сестрам. Я бы желал, чтоб ты, как Борис, поселился в нашем доме. Впрочем, вероятно, у тебя казенная теперь квартира. Я спокойнее здесь, когда знаю, что они окружены лицейскими старого чекана. Обними нашего директора почтенного. Скоро буду к нему писать. Теперь не удастся. Фонвизины у меня — заранее не поболтал на бумаге, а при них болтовня и хлопоты
хозяина, радующегося добрым гостям. Об них
поговорю с Николаем.
Поджидал все почту, но нет возможности
с хозяином-хлопотуном — он
говорит, пора отправлять письмо. Да будет так! Salut! Еще из Тобольска поболтаю, хоть надеюсь до почты выехать. Долго зажился на первом привале, лишь бы вперед все пошло по маслу. [В Тобольске Пущин жил у Фонвизиных.]
Затем тотчас же, точно привидение из люка, появился ее сердечный друг, молодой полячок,
с высоко закрученными усами,
хозяин кафешантана. Выпили вина,
поговорили о ярмарке, о выставке, немножко пожаловались на плохие дела. Затем Горизонт телефонировал к себе в гостиницу, вызвал жену. Познакомил ее
с теткой и
с двоюродным братом тетки и сказал, что таинственные политические дела вызывают его из города. Нежно обнял Сару, прослезился и уехал.
Всякий день ей готовы наряды новые богатые и убранства такие, что цены им нет, ни в сказке сказать, ни пером написать; всякой день угощенья и веселья новые, отменные; катанье, гулянье
с музыкою на колесницах без коней и упряжи, по темным лесам; а те леса перед ней расступалися и дорогу давали ей широкую, широкую и гладкую, и стала она рукодельями заниматися, рукодельями девичьими, вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом, стала посылать подарки батюшке родимому, а и самую богатую ширинку подарила своему
хозяину ласковому, а и тому лесному зверю, чуду морскому; а и стала она день ото дня чаще ходить в залу беломраморную,
говорить речи ласковые своему
хозяину милостивому и читать на стене его ответы и приветы словесами огненными.
Оставшись наедине
с матерью, он
говорил об этом
с невеселым лицом и
с озабоченным видом; тут я узнал, что матери и прежде не нравилась эта покупка, потому что приобретаемая земля не могла скоро и без больших затруднений достаться нам во владение: она была заселена двумя деревнями припущенников, Киишками и Старым Тимкиным, которые жили, правда, по просроченным договорам, но которых свести на другие, казенные земли было очень трудно; всего же более не нравилось моей матери то, что сами продавцы-башкирцы ссорились между собою и всякий называл себя настоящим
хозяином, а другого обманщиком.
Отец
с матерью старались растолковать мне, что совершенно добрых людей мало на свете, что парашинские старики, которых отец мой знает давно, люди честные и правдивые, сказали ему, что Мироныч начальник умный и распорядительный, заботливый о господском и о крестьянском деле; они
говорили, что, конечно, он потакает и потворствует своей родне и богатым мужикам, которые находятся в милости у главного управителя, Михайлы Максимыча, но что как же быть? свой своему поневоле друг, и что нельзя не уважить Михайле Максимычу; что Мироныч хотя гуляет, но на работах всегда бывает в трезвом виде и не дерется без толку; что он не поживился ни одной копейкой, ни господской, ни крестьянской, а наживает большие деньги от дегтя и кожевенных заводов, потому что он в части у
хозяев, то есть у богатых парашинских мужиков, промышляющих в башкирских лесах сидкою дегтя и покупкою у башкирцев кож разного мелкого и крупного скота; что хотя
хозяевам маленько и обидно, ну, да они богаты и получают большие барыши.
Во всем этом разговоре Вихрова по преимуществу удивила смелость Виссариона,
с которою тот
говорил о постройке почтового дома. Груня еще прежде того рассказывала ему: «Хозяин-то наш, вон, почтовый дом строил, да двадцать тысяч себе и взял, а дом-то теперь весь провалился». Даже сам Виссарион, ехавши раз
с Вихровым мимо этого дома, показал ему на него и произнес: «Вот я около этого камелька порядком руки погрел!» — а теперь он заверял губернатора, что чист, как солнце.
— Наш
хозяин гениальный! —
говорит один из них, — не то что просто умный, а поднимай выше! Знаешь ли ты, какую он на днях штуку
с братом
с родным сыграл?
Говорят, что он соблазнил жену своего
хозяина и вместе
с нею обокрал последнего, что он судился за это и даже был оставлен в подозрении; но это не мешает ему быть одним из местных воротил и водить компанию
с становым и тузами-капиталистами, которых в Л. довольно много.
С неумолимой, упорной настойчивостью память выдвигала перед глазами матери сцену истязания Рыбина, образ его гасил в ее голове все мысли, боль и обида за человека заслоняли все чувства, она уже не могла думать о чемодане и ни о чем более. Из глаз ее безудержно текли слезы, а лицо было угрюмо и голос не вздрагивал, когда она
говорила хозяину избы...
— Увидишь — верно! Нет, ты
поговори с ними. У меня все готово — веревочная лестница, крючья для нее, —
хозяин будет фонарщиком…
— Наш-с… уж шесть недель в предмете имеем-с… только говорить-то здесь неудобно-с… хозяева-с…
— Вы, мол, так и так, платили старику по десяти рублев, ну а мне,
говорит, этого мало: я,
говорит, на десять рублев наплевать хотел, а надобно мне три беленьких
с каждого
хозяина.
Хозяин, он же и Архип, мужик, раздувшийся от чрезмерного употребления чая,
с румяным лицом, украшенным окладистою бородкой и парою маленьких и веселых глаз, в одной александрийской рубашке, подпоясанной ниже пупка, подходит к тарантасу Ивана Онуфрича, окидывает взглядом кузов, потом нагибается и ощупывает оси и колеса, потряхивает легонько весь тарантас и
говорит...
Хозяин мысленно
говорит про X.:"Вот настоящий друг!"Z. дает себе слово сойтись
с X. и залучить его на свои субботние обеды.
Еще более взгрустнется провинциалу, как он войдет в один из этих домов,
с письмом издалека. Он думает, вот отворятся ему широкие объятия, не будут знать, как принять его, где посадить, как угостить; станут искусно выведывать, какое его любимое блюдо, как ему станет совестно от этих ласк, как он, под конец, бросит все церемонии, расцелует
хозяина и хозяйку, станет
говорить им ты, как будто двадцать лет знакомы, все подопьют наливочки, может быть, запоют хором песню…
Панталеоне, по просьбе Эмиля, заставил пуделя Тарталью проделать все свои шутки — и Тарталья прыгал через палку, «
говорил», то есть лаял, чихал, запирал дверь носом, притащил стоптанную туфлю своего
хозяина — и, наконец,
с старым кивером на голове, представлял маршала Бернадотта, подвергающегося жестоким упрекам императора Наполеона за измену.
— За то, что-с, как рассказывал мне квартальный, у них дело происходило так: князь проигрался оченно сильно, они ему и
говорят: «Заплати деньги!» — «Денег,
говорит, у меня нет!» — «Как,
говорит, нет?» —
Хозяин уж это, значит, вступился и, сцапав гостя за шиворот, стал его душить… Почесть что насмерть! Тот однакоче от него выцарапался да и закричал: «Вы мошенники, вы меня обыграли наверняка!». Тогда вот уж этот-то барин — как его? Лябьев, что ли? — и пустил в него подсвечником.
— Мне угодно объясниться
с вами, — отвечал помещик, садясь без приглашения
хозяина на стул, — супруга ваша поручала одному моему ямщику передать моему почтовому старосте, что вы недовольны той платой, которую мы, почтосодержатели, платили прежнему господину почтмейстеру, то есть по десяти рублей
с дуги, и желаете получать по пятнадцати! Плата такая,
говорю вам откровенно, будет для всех нас обременительна!..
— Вероятно, из-за денег!
Говорят, он ехал
с уплатой от
хозяина, — этого сквалыги Турбина… Тысяч пятьдесят вез!